Сибмама - о семье, беременности и детях

[Yehat]

Каждый раз, когда я переживаю в жизни приступ несчастья в связи с окончанием отношений, наступает момент, когда я просто смеюсь над собой, чувствую, как возвращается свобода, и вижу, что все, что я сделал, — это просто перестал любить себя. Не корень ли это страдания большинства людей или это только мой личный «заскок*?

Это не твой личный «заскок». Это корень страдания большинства людей — но не в том смысле, который придаешь ему ты. Дело не в том, что ты провалился в несчастье, потому что перестал любить себя. Дело в том, что ты создал «я», которого вообще не существует. Поэтому иногда это нереальное «я» страдает, любя других, потому что любовь невозможна, если она основана на нереальном. И это не односторонне: две нереальности, пытающиеся любить друг друга... рано или поздно такая расстановка окажется неудачной. Когда эта расстановка оказывается неудачной, ты падаешь обратно в себя — деваться больше некуда. И ты думаешь: «Я забыл любить себя».

В определенном смысле это некоторое облегчение, по крайней мере вместо двух нереальностей ты остаешься с одной. Но чего ты добьешься, любя себя? И долго ли ты сможешь продолжать любить себя? «Я» нереально; оно тебе не позволит смотреть на себя долгое время, потому что это опасно: если ты будешь продолжать на него смотреть долго, это так называемое «я» начнет исчезать. Это будет реальной свободой от того, чтобы быть несчастным. Любовь останется — не обращенная ни к кому-то другому, ни к тебе самому. Любовь останется ни к кому не обращенной, потому что обращаться не к кому, а когда есть любовь, никому не адресованная, есть и огромное блаженство.

Но это нереальное «я» не даст тебе для этого много времени. Вскоре ты снова влюбишься в кого-то другого, потому что нереальное «я» нуждается в поддержке других нереальностей. Так люди влюбляются и «разлюбляются», влюбляются и «разлюбляются» — и странно, что они это делают дюжины раз и все же не видят сути. Они несчастны, когда влюблены в кого-то другого; они несчастны, когда одни и ни в кого не влюблены, хотя и испытывают некоторое облегчение — на мгновение.

В Индии, когда человек умирает, люди кладут его тело на носилки и на плечах относят к погребальному костру. Но всю дорогу они постоянно меняются местами — с левого плеча они перекладывают носилки на правое, а через несколько минут снова меняются местами и перекладывают их с правого на левое. Когда ты перекладываешь вес с левого плеча на правое, это ощущается как некоторое облегчение. Ничего не изменилось — вес остался прежним, и он возложен на тебя, но левое плечо испытывает своего рода облегчение. Оно недолговременно, потому что вскоре заболит правое плечо, и тебе снова придется переложить ношу.

Вот что такое ваша жизнь. Вы постоянно меняете «другого», думая, что, может быть, эта женщина, этот мужчина принесут вам тот рай, которого вы всегда жаждали. Но каждый приносит только ад — без исключения! Никого не нужно за это осуждать, потому что другие делают точно то же самое, что и ты сам: несут нереальное «я», из которого ничего не растет. Оно не может расцвести. Оно пусто — украшено снаружи, но внутри пусто и поло.

Таким образом, когда вы видите кого-то издалека, он или она кажутся привлекательными. Когда вы подходите ближе, привлекательность снижается. Когда вы встречаетесь, это уже не встреча, а столкновение. И внезапно ты видишь, что другой человек пуст, и чувствуешь себя обманутым, одураченным, потому что другой не имеет ничего из того, что было обещано. И в точно такой же ситуации оказывается другой относительно тебя. Все обещания оказываются неисполненными, и вы становитесь друг для друга бременем, страданием, грустью; действуете друг на друга разрушительно. Вы расстаетесь. На короткое время это приносит облегчение, но ваша внутренняя нереальность не может оставить вас в этом состоянии надолго; вскоре вы пуститесь на поиски другой женщины, другого мужчины и попадетесь в ту же самую ловушку. У них разные только лица; внутренняя реальность остается прежней — пустой.

Если ты действительно хочешь избавиться от страдания и перестать быть несчастным, тебе придется понять — у тебя нет никакого «я». Тогда это будет не кратковременное облегчение, но облегчение огромное. А если у тебя нет никакого «я», исчезает потребность в другом. Потребностью нереального «я» было получать энергетическое питание от другого. Теперь тебе не нужен другой.

И слушай внимательно: когда тебе не нужен другой, ты можешь любить, и эта любовь не принесет страдания. Выйдя за пределы потребностей, требований, желаний, любовь становится способом очень мягко делиться, становится великим пониманием. Когда ты понял себя, в тот же самый день ты понял все человечество. Тогда никто не может сделать тебя несчастным. Ты знаешь, что эти люди страдают от нереальных «я» и перекладывают собственное страдание на каждого, кто окажется поблизости.

Любовь сделает тебя способным помочь человеку, которого ты любишь, избавиться от «я».

Я знаю только один подарок; любовь может подарить вам только одно — осознание, что «тебя» нет, что твое «я» было только плодом воображения. Это осознание, происходящее с двумя людьми, внезапно делает их одним целым, потому что два ничто не могут оставаться двумя. Два «нечто» остаются двумя; но два ничто не могут быть двумя. Два ничто начинают сливаться и сплавляться. Они неизбежно становятся одним

Например, если мы все здесь сидим, и у каждого есть эго, тогда здесь много людей; их можно сосчитать. Но бывают моменты, когда царит полная тишина; тогда нельзя сосчитать, сколько здесь людей. Есть лишь одно сознание, одно молчание, одно ничто, одно отсутствие «я». И только в таком состоянии двое людей могут жить в вечной радости. Только в таком состоянии любая группа может жить в безмерной красоте; все человечество может жить в великом благословении.
Ошо

[Yehat]

Но попытайся увидеть «я», и ты его не найдешь. И то, что ты его не найдешь, исполнено большой важности. Я много раз рассказывал историю о Бодхидхарме и его встрече с китайским императором By — очень странной встрече, очень плодотворной. Император By был в то время, может быть, величайшим императором мира; он правил всем Китаем, Монголией, Кореей и всей остальной Азией, кроме Индии. Он стал приверженцем учений Гаутамы Будды, но люди, приносившие послание Будды, были книжными учеными. Никто из них не был мистиком. И вот пришло известие, что в Китай собирается Бодхидхарма, и вся страна с нетерпением ждала его появления. Император By находился под влиянием Гаутамы Будды, а это значило, что под влиянием того же учения находилась вся его империя. Теперь должен был прийти настоящий мистик, будда. Это была такая огромная радость!

Император By никогда раньше не выходил на границу Китая с Индией, чтобы кого-либо встретить. С огромным уважением он приветствовал Бодхидхарму и сказал ему:

— Я спрашивал всех монахов, которые приходили раньше, но никто не мог мне помочь; я испробовал все.. Как мне избавиться от этого «я»?., потому что Будда говорит, что пока человек не станет «не-я», страдание не может прекратиться.

Он спрашивал искренне. Бодхидхарма посмотрел ему в глаза и сказал:

— Я остановлюсь на берегу реки, в храме у горы. Приходи завтра, ровно в четыре часа утра, и я покончу с этим «я» навсегда. Но помни, ты не должен приносить с собой никакого оружия, не приводи с собой никакой охраны; ты должен прийти один.

By был немного обеспокоен — этот человек такой странный! «Как он сможет так просто разрушить мое „я"? Книжные ученые говорили, что для этого требуются многие жизни медитации; лишь тогда „я" исчезает. Этот человек — какой-то чудак! И к тому же он хочет встретиться со мной в темноте, рано утром, в четыре часа, и притом хочет, чтобы я был один, даже без меча, без охраны, без всякого спутника? Этот человек кажется странным — он способен на все. И что он подразумевает под тем, чтобы покончить с „я" навсегда? Он может убить меня, но как он убьет это „я"?»

Всю ночь император By не мог уснуть. Он снова и снова передумывал — идти или не ходить? Но что-то было у Бодхидхармы в глазах, что-то было в его голосе, была какая-то авторитетная аура, когда он сказал: «Просто приди ровно в четыре, и я покончу с этим „я" навсегда! Тебе не нужно будет об этом беспокоиться». Сказанное им казалось абсурдным, но то, как он это сказал, то, как он выглядел, было так авторитетно: он знает, что говорит. В конце концов By решил пойти. Он решил рискнуть: «Самое большее, он может меня убить — что же еще? Я испробовал все. Я не могу достичь этого состояния „не-я", а без достижения этого „не-я" нет конца страданию».

Он постучал в двери храма, и Бодхидхарма сказал:

— Я знал, что ты придешь; я знал, что всю ночь ты будешь менять решение. Но это неважно — ты пришел. Теперь сядь в позу лотоса, закрой глаза, а я сяду напротив тебя. В то мгновение, когда ты найдешь внутри «я», поймай его и держи, чтобы я мог его убить. Схвати его крепко и скажи мне, что ты его поймал, и я его убью, и с ним будет покончено. Это дело нескольких минут.

"У был немного испуган. Бодхидхарма выглядел как сумасшедший — на портретах он изображен сумасшедшим; он был не такой, но эти портреты символичны.

Наверное, именно такое впечатление он производил на людей. Это было не его настоящее лицо, но, наверное, таким его лицо запомнили люди. Он сел напротив By с большим посохом в руках и сказал ему:

— Не медли ни секунды. Тотчас же, как только ты И его поймаешь, — обыщи внутри каждый закоулок — открой глаза и скажи мне, что поймал, и я прикончу его.

Воцарилось молчание. Прошел час, прошло два часа. В конце концов взошло солнце, и By был другим человеком. За эти два часа он посмотрел внутрь себя, осмотрел каждый закоулок. Ему пришлось осмотреть все — напротив сидел этот человек; он мог ударить его посохом по голове. Можно было ожидать чего угодно, всего, Бодхидхарма не был человеком этикета, манер; он не был из числа придворных By. Поэтому By пришлось смотреть пристально, интенсивно. И он смотрел, пришел в расслабление... потому что его нигде не было! И в поисках его все мысли исчезли. Поиск был так интенсивен, что в него вошла вся энергия; не осталось ничего, чтобы думать или желать, заниматься тем или другим.

С восходом солнца Бодхидхарма увидел лицо By; он не был прежним человеком — такое молчание, такая глубина. Он исчез.

Бодхидхарма встряхнул его и сказал:

— Открой глаза: его нет. Мне не придется его убивать. Я не насильственный человек, и я ничего не убиваю! Но этого «я» не существует. Поскольку ты никогда его не ищешь, оно продолжает существовать. Он существует только потому, что ты, в своей неосознанности, его не ищешь. Теперь его не стало.

Прошло два часа, и By был безмерно рад. Он никогда не переживал такой сладости, такой свежести, такой новизны, такой красоты. И его не было. Бодхидхарма исполнил свое обещание. Император By поклонился, коснулся его ног и сказал:

— Пожалуйста, прости меня за то, что я считал тебя сумасшедшим, считал, что ты не знаешь манер, что ты странный, что ты опасный. Я никогда не встречал более сострадательного человека, чем ты... Я полностью осуществлен. Теперь во мне нет никакого вопроса.

Император By приказал, чтобы, когда он умрет, на его могиле было золотом высечено изречение Бодхидхармы, чтобы люди много веков могли знать... «Это был человек, который выглядел как сумасшедший, но был способен творить чудеса. Ничего не сделав, он помог мне стать „не-я". И с тех пор все переменилось. Все осталось прежним, но я не тот, что раньше, и моя жизнь стала просто чистой песней молчания».
Ошо

[Yehat]

Жить в моменте, жить в настоящем, жить в любви, жить в дружбе, заботиться... и тогда мир станет совершенно другим. Индивидуальность должна измениться, потому что мир — не что иное, как явление, спроецированное индивидуальной душой.

Тогда ее не будут интересовать проблемы мира, ее будет интересовать совершенно другое измерение. Может быть, ты не сможешь этого понять. Люди приходят ко мне и говорят: «Что ты делаешь? Вокруг бедность и уродство, а ты продолжаешь учить медитации Прекрати это. Сделай что-нибудь, чтобы не было бедности». Но с бедностью ничего нельзя сделать прямо. Должна быть высвобождена медитативная энергия, чтобы люди могли наслаждаться мгновением, — тогда не будет бедности. Коммунизм не разрушит бедность; он нигде ее не разрушил. Он создал новые виды бедности — и более крупные, более опасные. Коммунист гораздо беднее, потому что ко всему прочему он потерял и душу. Теперь он по-настоящему вообще не индивидуальность — у него нет даже свободы молиться и медитировать.

Это не поможет, это разрушает людей. Все эти доб-родеи... избегайте их.

А когда человек медитирует, он начинает расцветать. Если он художник, он становится хорошим художником. Если он поэт, внезапно в его душе возникает безграничная поэзия. Если он певец, впервые он споет песню, близкую к желанию его сердца.

Когда ты в молчании, когда ты укоренен в своем существе, центрирован, твои таланты начинают действовать автоматически. Ты начинаешь действовать так, как должен был от рождения, ты начинаешь действовать так, как хочет твое предназначение. Ты становишься спонтанным. Ты начинаешь делать свое дело — и теперь ты не беспокоишься о том, прибыльно ли это, делает ли это тебя респектабельным. Это делает тебя счастливым, и этого достаточно. Это делает тебя безмерно радостным, и этого более чем достаточно.

Но есть люди, которые хотят идти очень окольным путем: они хотят сначала изменить весь мир, а затем прийти к самим себе. Но, позволь тебе сказать, ты никогда не сможешь прийти к себе, если пойдешь так далеко.

Если ты развернешься, это не очень далеко — вопрос всего нескольких минут. Если ты отправишься в поход, чтобы изменить весь мир, а себя изменить хочешь потом, то не сможешь этого сделать никогда; никогда не сможешь прийти домой.

Начни там, где находишься. Ты — часть этого уродливого мира, и, изменяя себя, ты будешь изменять и мир. Что такое ты? — часть этого уродливого мира. Зачем пытаться изменить соседа? — может быть, ему это не понравится, может быть, он этого не захочет, может быть, ему будет неинтересно. Если ты осознаешь, что мир нуждается в огромных переменах, то ближайшая к тебе часть этого мира — это ты сам. Оттуда и начинай.
Ошо

[Yehat]

Есть люди, которые настолько прагматичны, что все их мышление – это беспокойство о выгоде. Он спрашивает: «Но что вы будете делать, если вас вызовут на бис?» Люди стали придавать так много значения земным вещам – извлечению выгоды, товарам, пользе – что ничто их не удивляет, ничто их не шокирует, пробуждая осознанность. Они продолжают жить, будто во сне. На розовом кусте распустились цветы – они этого не видят, они слепы. Птица поет утреннюю песню – они не слышат, они глухи. Они утратили всю чувствительность. Они стали настолько мертвыми и мрачными, что ничто не заставляет их танцевать от восторга, ничто не заставляет их губы петь, ничто не придает легкости их походке. А виновник всему – знания.

В более понимающем мире вам по‑прежнему будут даваться знания, но вы также сможете сберечь свою способность удивляться. Ваша поэзия не будет убита, раздавлена грузом знаний. В настоящем университете только половина времени будет посвящена практическим задачам, вторая половина будет отведена лишенным практической ценности вещам: поэзии, музыке, рисованию, танцам, медитации, молитве. Или просто расслабленному сидению под деревом, просто безмолвному сидению под деревом в полном бездействии! Половина времени в школах, колледжах и университетах должна посвящаться занятиям, не имеющим практической ценности, которые проводятся не с какой‑то целью, но просто из чистой радости. Только тогда в нашем мире появится цельный человек.

До настоящего времени существовало два типа людей: один – земной, на сто процентов прагматичный. Второй – монах, он на сто процентов лишенный прагматичности. Оба однобоки, оба что‑то упускают. Монах упускает красоты мира – красоту отношений, красоту людей. Монах беден, духовно беден, потому что упускает все те жизненные переживания, которые делают человека глубже: любовь, дружбу, вражду, гнев, сострадание, – он упускает все то многообразие, которое делает богаче душу. Монах – чистая пустота, он, как чистый холст, на нем ничего не написано, он духовно беден.

Я видел так много святых, что могу сказать: очень редко можно встретить святого, чья душа была бы в какой‑то степени богатой. Он настолько однообразен, настолько скучен, вся его жизнь – не что иное, как скука. Как он может жить такой скучной жизнью? Ему это удается только потому, что он заглушил свои чувства, он заглушил даже свой разум, чтобы не испытывать уныния.

Вы знаете, что человек – единственное животное, способное скучать. Буйволам никогда не бывает скучно, ослам никогда не бывает скучно, у них нет разума, чтобы переживать уныние. Скука и смех – это две стороны одной медали. Но ваши монахи, ваши так называемые религиозные люди не скучают и не умеют смеяться. Они вернулись на уровень буйволов и ослов.
Ошо